Села на кровать, обняла мишку и сильно сжала. Мне было так больно... очень больно. Но я словила себя на мысли что не хочу умирать. Хочу только уехать. В Москву. К Хоговцам. Потом ещё перебирала имена тех, кто бы принял меня (глупо, я понимаю, но...), а потом плюнула на это, сказав себе "да кому ты нужна кроме как самой себя". И всё. Так часов до двенадцати ночи проплакала, уткнувшись в мишку (всего соплями измазала, я ж болею). А потом уже пришёл и папа. Я закрылась на ключ, а он давай долбится.
-Открой.
-Нет. Не открою.
-Открой.
-Неееет. - Сама сижу на руках, чтобы не побежать открывать и рыдаю.
-Я выламаю дверь.
-Я не открою.
-Открой.
-Я не открою.
И так он стоял минут двадцать под дверью прося меня открыть. Я потом открыла, потому что он и в самом деле хотел дверь выламать. Как всегда поговорили, он успокоил меня... уф. Как мне это надоело до чёртиков. Не хочу так. Сначала обижает - потом извиняется. Не могууу так больше!
Потом уже и мама пришла (!), спросила чего я рыдаю. Я ей рассказала. И про свою мысль о Москве рассказала. Она рассмеялась и ушла. А мне легче стало как то.... папа только потом её всё терроризировал - "Чего ты вышла, улыбающаяся, если ребёнок рыдает?!" Мама почему-то не говорила.
В конце коноцов я выпила валерьянку и заснула... а на утро чувство того, что я хочу в Москву не исчезло вопреки моим ожиданиям.